Из искры возгорелось пламя
Приглашение выдающихся танцовщиков в репертуарные спектакли Большого в последние сезоны стало регулярной практикой – театр считает нужным расширять представления артистов и зрителей о том, как и чем живет балетный мир за московскими пределами. Большинство приглашенных звезд выбирают для ответственного выступления свои лучшие партии. В отличие от них Карлос Акоста ради единственного выступления выучил совершенно новый для себя трехактный балет, переполненный монологами главного героя и ответственными дуэтами.
Танцовщик, перед харизмой которого не устояли Америка и Англия (благодаря им парня с социалистической Кубы устраивали сначала в Балет Хьюстона, а потом в Королевский балет Великобритании на уровне правительственных решений), знаменит феноменальной техникой и кажется рожденным для роли Спартака. Поэтому в день дебюта Акосты партер Большого раздуло – даже ступеньки были заняты его московскими коллегами. Среди тех, кто пришел протестировать нового вождя римского пролетариата, было особенно много ветеранов, которые сами блистали в этом балете, а в роли “выводящего тренера” выступал легендарный Спартак 1960-х гг. Михаил Лавровский.
Взаимопонимание Лавровского и Акосты оказалось идеальным – дебютант танцевал так, будто выходил в “Спартаке” не один год. Балет, который рассчитан на предел человеческих возможностей, Акоста полностью подчинил себе. Даже в третьем действии, в сцене предательства спартаковцев, когда физические и эмоциональные силы танцовщика обычно на пределе, его jetes, которыми он буквально вспарывал сцену, не потеряли чистоты и полетности. Кубинец штопором закручивался в мощных saut?s de basque и следил за тем, чтобы ноги выписывали аккуратнейшие chaines, похожие на каллиграфические строчки. И поднятый на пики Спартак умирал, ни грамма не утратив пламенной страсти к борьбе, – так, как умирали великие Спартаки Большого: Васильев, Лавровский и Владимиров.
На глазах тех, кто танцует Спартака в Большом сегодня, произошло крушение советской власти. Герои Юрия Клевцова и Дмитрия Белоголовцева – уже не бойцы в гладиаторских латах, а люди, пережившие гибель своих прекрасных помыслов. Рядом с ними Спартак, из которого можно делать гвозди, вызывал не сочувствие, но профессиональное восхищение. Вероятно, поэтому труппа, давно уже танцующая свою визитную карточку на автопилоте, на этот раз вышла на сцену, как на гладиаторское сражение: даже надсмотрщики, обделенные танцем и лишь ловко манипулирующие хлыстами, были преисполнены воодушевления, не говоря уже о кордебалете римских солдат и спартаковцев, танцевавших с давно забытым куражом. Анна Антоничева, больше 10 лет исполняющая обязанности Фригии, обнаружила не только новые ракурсы поз в адажио, но и новые оттенки чувств во взаимоотношениях с воинственным возлюбленным, Мария Аллаш, обычно тщательно выписывающая каждый хореографический пассаж, лихо провела партию куртизанки Эгины. Но самым эффектным было преображение Александра Волчкова – Красса: очное противостояние с мировой звездой позволило ему избавиться от инфантильности, которая несовместима с образом римского полководца.
Свидетелями следующего пиротехнического “Спартака” станут уже не москвичи, а публика театра с символическим названием Coliseum: Карлос Акоста приглашен принять участие в летних лондонских гастролях Большого.