Государство и бизнес: Фейс-контроль для инвестора

Федеральный закон № 57-ФЗ «О порядке осуществления контроля иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства» символичен во многих смыслах. Начать с даты его вступления в силу – 7 мая 2008 г., день инаугурации третьего президента РФ. Специалист по семиотике, возможно, на этом основании предложил бы искать в тексте закона краткое изложение напутствия новому президенту, посланного подписавшим закон президентом уходящим. Своего рода «код Путина», над расшифровкой которого лучшим юристам еще придется поломать голову.

Критический экономист (эти люди тоже имеют достаточно богатое воображение) увидел бы в законе символизм несколько иного рода – знак о переходе властвующей элиты от техник навязывания воли в экономической сфере, основанных на насилии, к техникам более утонченным и рациональным. Техникам, основанным на превращении собственно рынка в орудие господства. Еще недавно, в 2003–2005 гг., для закрепления властвующей элиты на господствующих позициях в экономике приходилось прибегать к использованию таких техник, как использование силы (арест и осуждение на длительные сроки лишения свободы руководителей ЮКОСа) и угроз (данный арест как «достоверная угроза» другим предпринимателям, осмеливающимся оспаривать волю представителей государства). И хотя роль тюрьмы как инструмента воспроизводства власти остается важной и даже несколько возрастает в последние годы (доля находящихся в местах лишения свободы россиян на 100 000 человек населения возросла с 529 в 2004 г. до 628 в марте 2008 г., вплотную приблизившись к уровню конца 1970-х гг.), ей на смену приходит более экономичный с точки зрения затрачиваемых ресурсов и вызывающий меньше вопросов у элит стран, образующих наряду в Россией клуб G8, инструмент – сам рынок.

Конечно, рынок отнюдь не автоматически включается в список ассоциаций со словом «тюрьма» и прочими техниками навязывания воли. Скорее наоборот – в стандартных учебниках по экономике он предстает антиподом власти. Так, почти на 700 страницах одного из них власть упоминается лишь один раз – в контексте обсуждения монополии. Причем сама монополия рассматривается экономистами в качестве «девиантного случая», отклонения от идеала совершенной конкуренции. Чтобы превратить рынок в орудие власти, над ним требуется «серьезно поработать».

Огораживание рынка

Формула добычи власти из рынка включает в себя несколько элементов. Первым шагом является установление его границ в пространстве – географическом или институциональном. Рынок, в учебниках не имеющий гражданства, национальности и прописки, вдруг принимает видимые очертания, совпадающие с национальными границами и административно-территориальным делением внутри них. «Суверенный рынок» не является безродным космополитом с приставкой «интернэшнл», не помнящим родства. В числе его близких родственников – «суверенная демократия», пока еще не названная таковой «суверенная наука» и другие из семейства «суверен».

Смысл популярного понятия «суверенная демократия» сводится к ограничению внешних влияний на политические процессы в России и в контроле доступа к политическому пространству. Согласно становящемуся классическим определению «суверенная демократия» – это «образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности» (определение Владислава Суркова).

Как и в случае с «суверенной демократией», суверенизация рынка заключается в контроле доступа в экономическое пространство, которое становится возможным в результате его ограничения и «огораживания». В изящной ограде (бизнесмены – люди солидные, для них колючая проволока и провода под напряжением могут и не понадобиться) делается калитка, и тот, кто ее открывает и закрывает, получает возможность контроля доступа и в конечном счете происходящих внутри – на рынке – взаимодействий.

Здесь представляется уместной аналогия с клубом: ограда и калитка превращают рынок в подобие закрытого клуба по интересам. Устанавливать правила игры в клубе можно как явным способом – вывешивая на стенах грозные предупреждения типа «петь, плясать и шутить со стражниками дозволяется только по общему соглашению и в известные дни», так и неявно – влияя на пропорции между различными группами лиц, принимаемых в клуб. Действительно, если пропускают больше девочек, чем мальчиков, то последние оказываются в привилегированном положении, получая возможность показывать свою маскулинность и без выяснения «у кого длиннее» – это образное выражение взято из интервью с руководителем одной из федеральных служб о специфике отношений команд внутри российской элиты.

При явном установлении правил администрация подставляется в случае возникновения каких-то проблем между посетителями. При неявном – ее как бы и нет вовсе, а члены клуба чувствуют себя свободными людьми в свободном клубе. Случись драка или пожар – так ведь сами виноваты, баловаться нужно было в меру.

Фейс-контроль на входе создает преимущества для одних и ослабляет позиции других. А за получение преимуществ вполне можно и взимать плату – за вход. В отличие от Остапа Бендера, объяснявшего введение платы за вход в «Провал» просто: «Чтобы не слишком проваливался», – аргументов у контролирующих вход на суверенный рынок (национальный или региональный) значительно больше. От «чужакам здесь не место» до прагматических соображений – допущенным в клуб значительно легче достигать своих экономических целей за счет ограничения конкуренции. Так что деньги за входной билет на рынок стоящий на входе может получать и не прибегая к утюгам и прочим ужасам из «Жмурок».

Помимо денег стоящий на входе получает нечто значительно большее – власть над находящимися в клубе. Согласившись с тем, что рынок превращен в закрытый клуб, его члены становятся объективно заинтересованы в сохранении контроля на входе и даже наделении формальными прерогативами тех, кто его осуществляет. Ведь открытие доступа для них становится равносильным потере привилегий. «Компания А стучит государству на компанию B, компания B стучит на компанию С. И все вместе стучат на иностранного или отечественного инвестора из другого региона, намеревающегося зайти на контролируемые ими рынки» (из интервью с бывшим высокопоставленным чиновником администрации президента).

Охранник на входе

В результате в российском контексте наиболее адекватным образом государства и его представителей, чиновничества, является отнюдь не ночной сторож, о котором толкуют учебники по экономике, и даже не полицейский с дубинкой (вариант – спортсмен с бейсбольной битой, по-прежнему иногда являющийся в кошмарных снах о «ревущих 90-х»), а одетый в строгий костюм, под которым легко угадывается рельефная мускулатура, охранник на входе. За темными очками не разобрать выражения глаз – да и нужно ли это, учитывая, что именно он оценивает стоящих в очереди и решает, кого из них пропустить, а кого нет, а не они его. Кто соответствует правилам игры, за соблюдением которых следит охранник, а кто нет. Кто будет работать – даже того не осознавая – на воспроизводство статус-кво, а кто нет.

Закон «О порядке осуществления иностранных инвестиций» не слишком многословен, говоря об «охраннике на входе» – правительственной комиссии по контролю за осуществлением иностранных инвестиций в РФ (известно лишь, что она возглавляется председателем правительства РФ – вторым президентом РФ). Объект контроля так же определен достаточно широко – любые сделки, «направленные на передачу иностранному инвестору или группе лиц права определять решения органов управления хозяйственного общества, имеющего стратегическое значение». А критерии, на основании которых принимается решение о допуске, и вовсе четко не сформулированы. Да и нужно ли знать находящимся в очереди о замысле охранника на входе, пытаясь расшифровать взгляд за темными очками? Меньше думаешь – больше получаешь.