В Минск со своим Пряжко

На минском фестивале «Теарт» белорусской публике показывают прогрессивные европейские спектакли. На этой неделе в Минск едут Кшиштоф Варликовский, Ян Клята, Алвис Херманис - но московская критика отправилась в Белоруссию не за ними. Впервые здесь уделили внимание главному экспортному продукту местной культуры - драматургии. Павла Пряжко ставят в буржуазнейшем московском Театре наций, фильм по сценарию Константина Стешика отбирают в конкурс «Кинотавра» - в России минские драматурги давно стали мейнстримом, а на родине не то что ходят в маргиналах, но просто не известны публике. В этом году организаторы «Теарта» убедили спонсоров, что несколько постановок по белорусским текстам перед началом фестиваля станут достойным пре-пати солидного мероприятия.

Вступительная часть и правда удалась: Минску показали два спектакля, каждый из которых украсил бы начало сезона любого из театров Москвы. Аудитория осталась в легком недоумении: до сих пор бесчеловечным постдраматическим театром их в таких дозах не кормили, а тут на покорение минской публики были брошены самые прогрессивные российские силы - бескомпромиссный минималист Дмитрий Волкострелов и его коллега Семен Александровский, вместе поставившие один из самых трудных зрительских опытов прошлого года, восьмичасовой Shoot/Get Treasure/Repeat по Марку Равенхиллу.

Александровский с ходу бросил зрителей в неуютную ситуацию выбора, разорвав классический театральный шаблон: в ходе спектакля «Кратковременная» публике, купившей билеты в пафосный колонный зал Дворца культуры профсоюзов, предлагалось подняться на подмостки. Старомодно гуманистический текст Константина Стешика - диалог сына с отцом, у которого проблемы с кратковременной памятью и который не может понять, где их мама, хотя они только что вернулись с ее похорон, - мелькал на экране дежурными строчками, пока на сцене развешивали наушники: во всех звучал тот же текст в исполнении реальных отцов и детей. Зрителям предлагалось войти в декорации, надеть наушники и послушать текст. В какой-то момент на сцену поднималась бригада рабочих и начинала демонтировать реальность, к которой присутствующие только приноровились, - выключать электрику, уносить диваны. Уютный мир традиционной семьи рушился на глазах.

«Печальный хоккеист» Пряжко в постановке Волкострелова стал еще большим вызовом - публике предлагалось погрузиться во внутренний мир выдуманного автором человека по имени Игорь Драценко, игрока третьесортной хоккейной команды, мучающегося экзистенциальным кризисом и пытающегося преодолеть его с помощью любительского стихосложения. Текст Пряжко - настоящее подражание наивному искусству, без всякого снобизма и с огромной дозой любви: «Бегут года как талая водица, / Уже не бесят хамство и понты, / Но почему-то в этой темной раздевалке / Я больше не хочу, чтобы пришли стихи». Дурные строфы хоккеиста, которые могли бы стать экспонатом музея ар брют, при свете икеевского торшера зачитывает актриса, похожая на забравшуюся на стул пионерку. По выходе из зала зрители попадают в лес вручную нарезанных и подвешенных к потолку детсадовских новогодних снежинок. Наивность для драматурга Пряжко - важное средство преодоления буржуазности, которой напитываются его предельно искренние пьесы, когда их ставят в московских Театре наций или «Практике». Тексты и методы возвращают себе девственность, будучи представлены неопытной, ожидающей театрального чуда публике, - и эта алхимия творится сегодня именно в похожем на реторту камерном Минске.

Минск