От редакции: Труба Достоевского
Россия есть понятие, отдельное от Европы, но при этом она может решить европейские проблемы. Таков главный смысловой акцент статьи Владимира Путина, написанной в честь 50-летия Римского договора, положившего начало тому, что теперь называется Европейским союзом.
Автор текста решает сложную филологическую задачу с помощью троекратного повтора своего тезиса на разных уровнях восприятия. На символическом уровне российскому президенту приходит на помощь Федор Достоевский. Владимир Путин цитирует то место из пушкинской речи, где писатель говорит о взаимоотношениях России и Европы: “Стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно”. “Великий писатель хорошо чувствовал, что без России Европа никогда не будет в мире с самой собой” – это уже слова Путина. Российский президент убежден, что “не может быть полного единства нашего континента, пока органичной частью европейского процесса не станет Россия”, но при этом уверен, что в обозримом будущем Россия не войдет в Евросоюз и не вступит с ним ни в какую ассоциацию.
Следующий уровень – политико-идеологический. Здесь Путин вспоминает формулу, придуманную Романо Проди в 2003 г. в бытность того председателем ЕС: “Все, кроме институтов”. Проди имел в виду политику ЕС в отношении стран-соседей, которые в ближайшее время принимать в Евросоюз не планируется. Тогда, накануне расширения союза за счет стран Восточной Европы, руководству ЕС не нужны были дополнительные обязательства перед другими соседями – любое сотрудничество, но без доступа “новых друзей” к рычагам принятия решений. Сейчас, когда у России благодаря ценовой конъюнктуре на энергоносители сильная переговорная позиция, а подход к любым переговорам сугубо прагматический, уже Путин использует формулу Проди, но с обратной стороны. Россия стремится минимизировать свои обязательства в отношениях с ЕС, чтобы в своем прагматизме ничем не быть связанной.
Краткосрочный экономический прагматизм как основная идеология нынешних российских властей объективно является препятствием для длинных интеграционных процессов – Москва просто не может быть постоянным партнером. Россия считает, что она должна жестко играть и выигрывать на европейском рынке, стараясь, в свою очередь, не пустить Европу к себе.
Третий уровень восприятия – конкретно-дипломатический. Владимир Путин подчеркивает, что Россия и ЕС должны заключить Договор о стратегическом партнерстве взамен устаревшего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Как известно, срок действия соглашения формально истекает в конце 2007 г., Россия и ЕС пришли к общему мнению о том, что необходим качественно новый документ, однако переговоры по нему пока складываются неудачно. И дело не в польском мясе, из-за которого тормозится переговорный процесс.
Главное противоречие заключается в том, будут ли в документе отражены главные противоречия. Россия настаивает на рамочном характере документа – несколько страничек с общими декларациями, под которые в дальнейшем можно готовить подробные дополнительные соглашения по отраслям. ЕС же хочет внести в основной текст соглашения большинство спорных тем и прежде всего – вопросы энергетического сотрудничества и приверженности демократическим ценностям. При этом Россия настаивает на том, чтобы основой отношений был договор – документ более высокого статуса, чем соглашение. До сих пор в ЕС договоры заключались лишь между странами-участницами. То есть Россия претендует на признание своего особого статуса при минимуме конкретных обязательств.
Это тройное напоминание похоже на тост в честь именинника, которому при этом напоминают, сколько он задолжал. Что остается имениннику? Разве что сказать: “Спасибо, что пришли”.