Трудности славянской азбуки
Глаголическую мессу Яначек сочинил в 1926 г., незадолго до смерти. В слове “глаголическая” (в оригинале “глагольская”) сосредоточен весь славянский пафос деятельности композитора – фольклорные штудии, руководство патриотическими хоровыми “беседами” (обществами), живой интерес к России, идеи о создании всеславянского государства и, наконец, посвящение мессы 10-летней годовщине независимости Чехословакии. Именно в Моравии, откуда родом Яначек, Кирилл в 863 г. создал первую славянскую азбуку (глаголицу) и с помощью брата Мефодия перевел с греческого на славянский язык христианские богослужебные книги.
Сложнее дело обстоит со словом “месса”. Хорист, позже регент и органист собора св. Августа в Брно, автор духовных кантат, Яначек, написав мессу, вдруг заявил рецензентам, что он – неверующий. Возможно, то был эпатаж. Но в католической по структуре мессе, написанной на старославянском языке, вместо христианского аскетизма и смирения царит языческий восторг перед мирозданием.
Заслуженному коллективу Петербургской филармонии под управлением Валентина Нестерова, хору Консерватории и солистам в целом удалось это ликование передать. Основная заслуга в этом принадлежала литовскому тенору Альгирдасу Янутасу, который и придумал исполнить мессу в Петербурге. До его первой, напряженной до исступления реплики в части “Слава” оркестру и хору не хватало экспрессии, темпа и мощи. Местами давала о себе знать некоторая академичность трактовки, которая вообще-то Глаголической мессе противопоказана.
Лестных слов заслуживает весь квартет солистов; особенно запомнилось завораживающее, сиреноподобное вступление в “Свят” мариинского сопрано Татьяны Павловской. Правда, оркестранты иногда забывали о балансе. Композитор, вероятно, оценил бы и работу хора, особенно фрагмент a capella.
Не удалась на концерте только органная партия в исполнении Даниэля Зарецкого. Звуковой провал в “Верую” нельзя извинить даже акустическими проблемами, которые филармонический орган приобрел после недавней реконструкции. Инструментальной изюминке произведения – органному соло (предпоследняя часть) – недостало пафоса и темпа. Неудачная регистровка низвела яростный натиск демонического скерцо до бессмысленного мельтешения на заднем плане. Это чуть было не сбило кульминацию мессы – но дирижер мастерски выровнял опасный крен и вывел мессу к буйной финальной пляске, в которой должны были отличиться и отличились медные.
Леош Яначек относился к России лучше, чем Россия сегодня относится к Яначеку. Большой зал Филармонии в день петербургской премьеры был полупуст – хотя исполнялось одно из самых ярких и самых играемых в мире произведений композитора. Трудно прогнозировать, привьется ли на консервативной петербургской сцене его шедевр, но он ей остро необходим – как витамины в зимнем рационе. Может быть, теперь его наконец распробуют и исполнители, и публика.