Кризис верхнего среднего возраста
Джармуш имеет славу едва ли не самого принципиально независимого из американских режиссеров, в том числе свободного от “независимой тусовки”, которая, по его мнению, создала свою, отличную от голливудской рыночную нишу – для того и использовала артистические лозунги. Джармуш даже сказал, что, когда слышит слова “обочинное кино” и “не-мейнстрим”, хочет схватиться за пистолет.
“Сломанные цветы” в этом смысле кажутся некоторым ценителям режиссера уступкой стандартам. Фильмом – для Джармуша – слишком философски облегченным. Оценке нечаянно содействовало то, что фильм получил второй по значению приз – Гран-при – недавнего Каннского фестиваля. Исполнившему главную роль Биллу Мюррею западные критики пророчат “Оскара”. Тем более что Мюррей обидно не получил его за “Трудности перевода”. Джармуш между тем всегда оставался любезен киноманскому сердцу еще и тем, что был вне киноистеблишмента.
Справедливо ли на таких привходящих основаниях понижать артистический рейтинг “Сломанных цветов”? По мне, нет.
“Цветы” нечаянно напоминают только что вышедший у нас фильм “Входите без стука” другого мэтра – немца Вима Вендерса. В обоих фильмах герой-американец вдруг получает от анонимной экс-пассии сообщение о том, что у него есть взрослый сын. В обоих фильмах он едет навестить бывших любовниц с целью этого сына разыскать. В обоих фильмах одну из экс сыграла Джессика Лэнг.
И в фильме Вендерса, и в картине Джармуша передано то пограничное состояние возраста и психики, которое уместно назвать кризисом верхнего среднего возраста (по аналогии с понятием upper-middle class новаторски внедрим и понятие upper-middle crisis – копирайт за нами).
Но если фильм Вендерса предельно серьезный: с метафорами, выходами в глобальные размышления о смысле жизни и стремлении оставить след на земле, – то картина Джармуша более забавная и двусмысленная, что делает ее при этом и более печальной. Тут сразу же стоит отметить, что в еще большей степени “Сломанные цветы” рифмуются с уже упомянутыми “Трудностями перевода” Софии Копполы. Джармуш, кстати, отмечал в интервью, что ему сей фильм по душе. И там, и там актер Билл Мюррей, долго выступавший как чистый комик, сыграл трагическую – точнее, трагикомическую – роль. И там, и там он демонстрирует станиславское умение держать паузы. И там, и там при неподвижном (раньше бы сравнили: как у Жана Габена, теперь уместнее сказать: как у Такеси Китано) лице он демонстрирует фантастическое обаяние. Мюррей пять секунд выдерживает паузу в ответ на некое чудное заявление – потом, не меняя выражения лица, приподнимает бровь: и ползала хохочет.
Сценарий “Сломанных цветов” был на самом деле сочинен до “Трудностей перевода”, и именно под Мюррея. Но это важно для избранных. Оценим, без оглядок на них, что же у Джармуша вышло.
Вышло, что он сделал свою едва ли не идеально фирменную картину.
История о том, как экс-Дон-Жуан, имеющий в фильме имя Дон Джонстон, едет навестить своих бывших любовниц, – по жанру роуд-муви. Это типично и для Джармуша, и для таких явно близких ему талантов, как упомянутый учитель – Вендерс и учитель учителя – Микеланджело Антониони.
Вместе с тем фильм по жанру – детектив. Детектив, заставляющий шевелить мозгами, тоже стал сегодня жанром для избранных.
Весь фильм построен на вроде бы необязательных деталях. В основном по-джармушевски забавных. Смешны уже сами по себе реакции героя-Дон-Жуана на всех без исключения девушек-женщин от 13 и старше. Все они кажутся безумно сексапильными: не потому, что это действительно так, а потому, что он по-прежнему, подобно пушкинскому Дон-Жуану, способен оценить в них все самое выигрышное и дорисовать по увиденной пятке всю фигуру. И все они словно бы к нему клеятся: например, девушка по имени Лолита (отдельный смех!) – дочь героини, что занятно, Шарон Стоун.
А уж другие детали! В очередном самолете по дороге к очередной экс рядом сидит девушка, которая испытывает на ор своего игрушечного ослика. Смешно! Или: одна из экс выдает себя теперь – причем успешно – за звериного психоаналитика. Звонок. “Да, она разговаривает с игуанами”, – отвечает по телефону ее секретарша. Смешно!
Соединение юмора и сентиментальности/трогательности – ход, который используют сегодня многие ведущие киномастера, от Альмодовара и Аки Каурисмяки до Такеси Китано.
Главное джармушевское в фильме, однако, в том, что ничего реально драматического в нем не происходит. Джармуш всегда исходил из того, что недраматическое лучше выражает сущность человека, нежели ситуации экстремальные. Герой так и не находит ответов на вопросы о возможном сыне и будущей жизни, хотя зритель может строить версии, подозревая в лукавстве всех до единой его экс-подруг.
Тут-то и истоки скептических суждений о “Сломанных цветах”. Джармуш-де утверждает банальности, мол, прежних любовниц навещать не надо и вообще нельзя ворошить прошлое: ничего оптимистического не обнаружишь. Джармуш-де говорит, что надо жить днем сегодняшним.
Все так. Но в сегодняшнем дне Джармуш отстаивает право своего героя – возможно, созвучное собственным и Билла Мюррея умонастроениям (оба – в ситуации кризиса верхнего среднего возраста от 50 до 60). Право на печаль, бездействие, усталость, апатию и лень.
Еще никто не говорил, что такое бездействие иногда полезно человеку в состоянии паузы-передышки. Между возрастами. Между помыслами.
Джармуш с Мюрреем отдали ему дань.