Катализатор художественных сил

Куратор лондонской Serpentine Gallery, программы Migrateurs в Музее современного искусства города Парижа, а также куратор и сокуратор множества коллективных и персональных выставок – Ханс-Ульрих Обрист на этот раз приехал в Москву для участия в симпозиуме, которым «Гараж» закрывал выставку «Когда наступает сейчас». Огромная часть неиссякаемой энергии непрерывно перемещающегося по земному шару Обриста уходит на организацию конференций, симпозиумов и интервью: разговоры и дискуссии – его стихия.

– Что случится с искусством, если все кураторы исчезнут с лица земли?

– Понятие кураторства сегодня очень широко, это социальная профессия, а не сидение в одиночестве. Сначала я хотел стать писателем и действительно сидел один, но быстро понял, что это не для меня. Когда я сообщил родителям, что хочу стать куратором, они сильно разволновались, сказали, что это не профессия. Но с тех пор из маргинального феномена кураторство превратилось в широко обсуждаемое явление, и это во многом заслуга интернета. Курируются веб-сайты, блоги. Модератор конференций TED (онлайн-конференции на разнообразные темы от дизайна до политики, проводимые одноименным фондом. – «Ведомости») тоже зовет себя куратором. Он куратор знания. Я курировал не только искусство, но и естественнонаучные музеи, музыкальные программы и т. д. Мы заброшены в море информации, и, чтобы в нем ориентироваться, нужен проводник.

В собственной жизни мы тоже постоянно принимаем кураторские решения, так что сейчас каждый сам себе куратор. Отвечая на ваш вопрос, можно сказать, что искусство никуда не исчезнет, но кураторство будет сопровождать его как необходимый вспомогательный инструмент.

– Расскажите о культурной институции вашей мечты.

– Самый грандиозный из моих нереализованных проектов – Fun Palace (Дворец развлечений), придуманный архитектором и теоретиком Седриком Прайсом в 60-е. В этом дворце все – литература, музыка, искусство – должны слиться в едином пространстве. И проект Il Tempo del Postino, который мы делали с художником Филиппом Паррено (звезды современного искусства создавали работы на театральной сцене в реальном времени. – «Ведомости»), в большой степени был эскизом Дворца развлечений. Другая мечта – создать Дворец непостроенных стен, в котором будут собраны неосуществленные проекты художников со всего мира, но, поскольку я не нашел для этого подходящего места, он остается неосуществленным.

­– Почему, когда какой-то город хочет построить музей современного искусства, как правило, его фантазии не идут дальше нового филиала Гуггенхайма?

– Это интересный вопрос... Может быть, это имеет отношение к сити-брендингу. Да и на то, чтобы понять сложные вещи, нужно время. Я думаю, что нам следует больше заботиться не о музеях-достопримечательностях, а об образовательных учреждениях: нужен новый Вхутемас, новый Black Mountain College. И Дворец развлечений я вижу не только как площадку для событий, но и как школу искусств. Чтобы заполнить великие музеи, нам потребуются великие художники. В ХХI в. главным будет знание.

В 1999 г. мы превратили в научно-художественную лабораторию целый город – Антверпен. А когда я стал куратором лондонской Serpentine Gallery, ее директор Джулия придумала построить павильон, а я придумал проводить в этом павильоне интеллектуальные марафоны, каждый раз посвященные новой теме. В прошлом году он был посвящен картам. Карты – после социальных сетей самая большая тема в интернете, тут и GPS, и Google Maps.

Вообще, мой главный кумир, Серж Дягилев (про которого я прочитал все существующие монографии), был настоящим куратором. Сам ничего не производя, он катализировал художественные силы для создания настоящего гезамткунстверка. Так и я пытаюсь соединить доступное мне средство выражения – выставки – с разными темами. У меня есть еще один проект – интеллектуальные междисциплинарные конференции DLD, и в этом году главной темой были облака. Это очень интересно: облака представлены и в поэзии, и в искусстве, и в компьютерном моделировании. А до облаков мы обсуждали образование, школы. Среди публики был кто-то из России, и в результате у вас теперь появился Strelka Institute. Обсуждения могут порождать реальность, я уверен, что то же произойдет и с Дворцом развлечений.

– Нужны не великие художники, а великие темы?

– Я все же думаю, что в центре стоит искусство. Я делал другой проект – про одноместные самолеты, и я бы никогда его не придумал без Олафура Элиассона и Тино Сегала. Я постоянно говорю с великими художниками, и все мои идеи рождаются из этого общения.

– В чем вы находите больше удовольствия – в том, чтобы говорить об искусстве или созерцать его?

– Ну, «быть с искусством – это все, чего мы просим», и для меня самое важное – находиться в одном пространстве с произведениями, потому я и делаю выставки. Но сегодня все – литература, опера – все, кроме, пожалуй, поэзии, стало индустрией. А внутри индустрии люди не слишком-то много общаются, они очень заняты. И я считаю своим призванием – помимо производства выставок – создавать пространства, в которых люди смогли бы дышать полной грудью, например те марафоны, о которых я говорил. Такими пространствами могут быть даже перерывы на кофе. Это не значит, что художники не возвращаются в мастерскую, чтобы изваять скульптуру. Но произведения Дюшана так важны для ХХ в. среди прочего потому, что он вдохновлялся идеями математика Пуанкаре. И моя миссия – строить сотни пешеходных мостов между людьми, но не ради коммуникации самой по себе, а ради того, чтобы тут и там в результате неожиданных встреч возникали новые сверкающие фейерверки.