Последние меж песнопевцев
Лауреатом Премии Александра Солженицына стала критик Ирина Роднянская, один из самых достойных представителей цехаНесколько лет назад на Франкфуртской ярмарке посреди одного из павильонов образовалась громадная толпа. Кого-то ждали. Гюнтера Грасса? Заглянувшего в Европу голливудца, героя громкой экранизации? Нет! Ждали... литературного критика, страшно знаменитого здесь, читаемого, обожаемого, ненавидимого - едкого и пронзительного, харизматичного и невероятно влиятельного... имя его ничего нам не скажет. Он и пришел потом, немолодой, плотный, лысый, и говорил с почитателями положенный час под их восторг и хохот, а потом долго подписывал книги.
А у нас?
А у нас не так. У нас на критиков не ходят, они и не выступают. У нас критиков почти не читают. И чем неизбежнее вымывается эта профессия, эти голоса из литературного пространства, тем сильнее подозрение: да не от стыда ли это? Оно, конечно, пространному высказыванию о современной литературе слишком мало где можно развернуться - во всяком случае, чтобы быть замеченным, услышанным: толстые журналы давно уже тихоголосы, толстых литературных приложений к газетам, подобных европейским, у нас нет, кое-как выжившие газеты о литературе в смысле общественного веса невесомы. И все же не в этом одном дело. Читать сегодня высказывания такой насыщенности, степени проницательности и уровня доверия к автору, что являют нам статьи Ирины Бенционовны Роднянской, - совестно. Написанное ею о современной «духовной поэзии», о Викторе Пелевине, о Евгении Гришковце, Андрее Битове, Романе Сенчине, Александре Иличевском - слишком живое обличение крикливой поверхностности, которая как вирус заразила сегодня большую часть тех, кто еще все же пишет о книгах. Микроскопические объемы и журналистская спешка давно превратили их из читателей в листателей книг, из критиков - в рецензентов, из тех, кто умеет думать, в тех, кто кричит эффектное на ходу.
Стыдно, но что же делать. Премия Александра Солженицына нынешнего года поворачивает наши головы именно в ту сторону.
В мир напряженного думания, поиска истины и смыслов, остро напоминающего о философской прозе Семена Франка, Михаила Гершензона, Николая Бердяева и других героев философской энциклопедии, для которой, кстати, той самой знаменитой пятитомной, Ирина Бенционовна также писала статьи. Широкий кругозор, и философский, и литературный, - один из важных источников особой читательской чуткости Ирины Роднянской, способной, например, различить в Пелевине Свифта, а в очередном пелевинском памфлете - «пост-антихристианскую книгу», «плод растерянной души, пошатнувшейся в своей догматике». Пусть суждения Роднянской часто спорны, они неизменно плод любимых (и долгих) дум, а их уязвимость - прямое следствие интеллектуальной честности, открыто ведомого боя.
Итак, жюри Премии Солженицына сделало восхитительный выбор. Хотя и с привкусом тайной грусти. Потому что таких песнопевцев, поминая стихотворение Сергея Аверинцева, у нас не просто мало - их буквально несколько, они действительно последние. К нашему великому счастью, их все еще можно слушать, соглашаться с ними и нет, но все отчетливей кажется: готовых к этому, собственно, собеседников, у них все меньше.