Прокурорская ориентировка

Они наконец проговорились. Все семь лет, что длится процесс над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым, официальные лица утверждают, что в деле нет никакой политики. Только бизнес и криминал. И вот прокурор, мотивируя, почему он требует по 14 лет лишения свободы, заявил о таких не существующих в Уголовном кодексе отягчающих обстоятельствах, как подрыв устоев государства путем давления на СМИ и подачи исков в Европейский суд.

В Страсбург граждане нашей страны могут апеллировать потому, что Россия однажды решила стать членом Совета Европы и подписала Европейскую конвенцию о правах человека. Как следует из слов прокурора, жаловаться в этот суд законопослушному человеку все равно не пристало. То есть членство в Европе – это был жест для Запада, политический каприз знати, не предполагавший расширения опций для простых граждан.

Ходорковский виноват не только тем, что похитил и легализовал. Он еще жалуется, теребит СМИ, стучится в Европу, судится за пределами своей родины. Если бы он просто похитил деньги, как, например, пирамидостроители, пусть даже у десятков или сотен тысяч сограждан, ему можно было бы дать, как Сергею Мавроди, четыре с половиной года тюрьмы. Но он занимается политикой – и потому должен сидеть 14 лет, как лидеры преступных группировок, серийные убийцы и террористы.

Никакого юридического смысла фраза Лахтина о подрыве устоев не имеет, это к делу не пришьешь. Но дан, несомненно, важный сигнал судье. Возможно, второй процесс над ЮКОСом потому идет дольше первого, что его исход менее предсказуем. Как выразился один бывший чиновник, у второго процесса не было политического менеджера, каковым во время первого выступал Игорь Сечин. Сигналы идут противоречивые. Кое-кто из бывших юкосовцев уже вышел на свободу. Министры и экс-министры, побывавшие в суде, не нашли в деяниях ЮКОСа криминала. Дмитрий Медведев объявил уголовную либерализацию. Владимир Путин вообще, оказывается, узнал о втором процессе почти случайно. Как же поступить судье? Прокурор дает подсказку: Ходорковский – враг, который не сломлен, он государственный преступник, не ступивший на путь исправления. Политической воли на его освобождение нет, а значит, пусть сидит дальше.