Вячеслав Шпорт: «Прямых рычагов нет, чтобы я приказал, и все побежали работать»

Назначение Вячеслава Шпорта на пост губернатора Хабаровского края, одного из самых благополучных регионов Дальнего Востока, совпало с наступлением мирового финансового кризиса. По словам Шпорта, оперативно вникнуть в дела края и найти пути решения проблем, которые вызвал кризис, ему помог многолетний опыт работы на местном промышленном предприятии – Комсомольском-на-Амуре авиационном производственном объединении им. Гагарина (КнААПО). Сейчас, когда основная угроза миновала, не время расслабляться, говорит Шпорт: надо продолжать заниматься модернизацией и техническим перевооружением предприятий. Шпорт хоть и единоросс, но считает себя прежде всего не политиком, а «человеком дела», что позволяет ему концентрироваться не на деталях, а на сути происходящего. Губернатор не всегда придерживается «линии партии». В то время как по всей стране отменяют выборы мэров, Шпорт считает, что в Хабаровске эта должность должна оставаться выборной.

– Как бы вы охарактеризовали сегодняшнее состояние экономики страны? Можно сказать, что кризис уже преодолен?

– Если говорить о нем на примере Хабаровского края, то можно сказать, что нам удалось остановить основные его негативные явления в экономике: остановки производства, неплатежи... Антикризисные меры, которые были задействованы в 2008–2009 гг., в 2010-м дали наконец положительный результат. Промышленный рост у нас в крае в течение всего года сохранялся на уровне 127–128%, а это говорит о том, что начались позитивные сдвиги. В других регионах – где больше, где меньше – мы начали медленно прирастать. Я не могу, да и никто, думаю, не может сказать сейчас, преодолен ли мировой кризис окончательно, он ведь мировой. Но мы, например, у себя в регионе на всякий случай рассчитываем три варианта бюджета: оптимистичный, пессимистичный и средневзвешенный, чтобы быть готовым ко всему. Потому что сохраняются тенденции в экономике до конца не просчитываемые, которые не позволяют сказать, что мы окончательно встали на твердую почву. Опасения есть, но и уверенность в том, что принятые меры и дальше будут стимулировать промышленный рост, тоже присутствует. Главное сейчас – не останавливаться и обращать внимание предприятий на модернизацию. Это не праздный вопрос, а для меня, в прошлом промышленника, еще и не новый. Если предприятие занимается своим техническим перевооружением, оно всегда выживет и подстроится под вызовы экономики. А если оно стоит на месте, то фонды устаревают, кадры устаревают, а если руководство деньги только по карманам рассовывает, то оно погибнет. Сегодня у нас есть предприятия, которые мы даже наполнили достаточным количеством заказов, но они отстают.

«Просто нечего сейчас покупать»

– Вы говорите, что модернизация для вас не новость. Вы ею занимались, работая на КнААПО?

– Когда мы увидели, что такое Boeing, Airbas, какие у них перспективы, мы поняли, что, если не начнем заниматься, причем резко, техническим перевооружением предприятия, просто погибнем. И когда [Дмитрий] Медведев заявил, что модернизация – наш главный приоритет, мы это восприняли как подтверждение правильности наших намерений в то время. Сегодня в крае мы ставим эту задачу во главу угла и поддерживаем усилия предприятий в этом направлении.

– А передовики есть?

– Самые инновационные процессы идут сегодня в авиастроительной отрасли. Новейшие цифровые технологии используются в военном самолете Т-50 пятого поколения, гражданском самолете Superjet. Сейчас мы планируем организовать на базе КнААПО производство высокотехнологичных инструментов для обработки сложных металлов. Мы рассчитываем, что «Роснано» примет участие в этом проекте. Нужно порядка 1 млрд руб. В декабре провели с госкорпорацией переговоры, ждем их ответа.

– А сколько всего сейчас КнААПО выпускает самолетов?

– На этот год у них порядка 20 самолетов различных. Техперевооружение и развитие технологий направлено на то, чтобы к 2015 г. завод вышел на проектную мощность в 60–70 гражданских самолетов. Наращивание будет происходить под контракты.

– Спрос на эти самолеты есть?

– У них сейчас пакет заказов – более 120 самолетов, 30 из которых «Аэрофлот» заказал. А рынок оценивается в 800–900 самолетов. Вы же видите: у нас самолетов в стране нет почти.

– То есть проблемы не в том, что наши авиакомпании не хотят отечественные самолеты покупать?

– Просто нечего сейчас покупать. Вот в чем дело. Будет самолет – его будут покупать, потому что самолет хороший получается, экономически выгодный.

– Кроме КнААПО есть предприятия, которые сейчас получают новый импульс к развитию?

– Начинается модернизация судостроительных заводов – Амурского и Хабаровского. Они, к сожалению, отстали сильно. Потому что нельзя жить по такой идеологии: делать продукцию, продавать и проедать прибыль, выкачивая все из заводов. Нужно же и вкладывать. Сейчас начинаем раскручивать этот процесс. Но чтобы это делать, нужно заработать денег. Так что загрузили их сейчас оборонными заказами. Деньги от них пойдут на техперевооружение. Плюс из федеральной программы по перевооружению оборонных отраслей. Один завод уже участвует в ней, другой готовится к вступлению в программу. Сейчас они составляют планы по модернизации производства.

«Мы же их не заставляем»

– У нас климат холодный, и производить массово сухогрузы и танкеры, как Китай и Корея, мы, очевидно, не сможем никогда. Какую нишу наши судостроители могут занять, чтобы стать конкурентоспособными?

– У нас внутренний рынок неплохой. Правительство предпринимает сейчас очень эффективные меры. Проект закона о поддержке судостроения уже подготовлен, скоро его внесут в Госдуму. Он направлен на то, чтобы предприятия, эксплуатирующие суда в российских водах, строили и ремонтировали на наших верфях, а не в Китае.

– А это не ограничение конкуренции?

– Нет. Мы же их не заставляем, мы создаем льготы, условия. Мы предлагаем освободить судостроителей от ввозной пошлины на оборудование, которое не производится в стране. И тогда мы будем по цене конкурировать с нашими партнерами.

– А для самих покупателей закон предусматривает стимулы?

– Кредиты, гарантии государства. Если появится российский заказчик, при такой поддержке судостроение должно шагнуть далеко вперед. Потребность есть. В том числе у военных.

– Вы считаете, что руководство заводов, которое все эти годы проедало прибыль, изменится и будет эффективно модернизироваться?

– Там сама схема меняется. Раньше завод был сам по себе, а в 2009 г. принято решение лично Владимиром Путиным забрать акции у частной компании и передать их государству. Процесс этот задержался, потому что долгов было очень много, разные процессы нехорошие происходили. Теперь государство выделило средства на финансовое оздоровление предприятия.

– Вы занимались проблемами стратегических отраслей, когда работали в КнААПО, потом депутатом Госдумы. А пост губернатора прибавил вам рычагов для решения этих проблем?

– Прямых рычагов нет, чтобы я приказал – и все побежали делать. Но появилось больше возможностей донести до руководства страны положение дел и свои предложения. Например, по судостроительному заводу мы решаем все вопросы только на уровне правительства. Потому что их нигде больше не решишь. Я как губернатор несколько раз встречался с Владимиром Путиным.

– К вам на Дальний Восток, кстати, первые лица в последнее время зачастили, а это как-то реально отражается на улучшении жизни местных жителей, на экономической ситуации в регионе?

– С одной стороны, это хлопотно – принимать первых лиц. Но появляется возможность показать им конкретный объект, больной вопрос засветить. Если первый руководитель сам увидит проблему, решение, как правило принимается оперативно. Например, проект «Чистая вода». Мы строим несколько лет водозабор Тунгусский. Хабаровск и Комсомольск воду берут из Амура, а качество воды, мягко говоря, оставляет желать лучшего. И вот финансирование этой программы сильно порезали в прошлом году. Когда у нас был Путин, я ему все рассказал, показал. И он подписал распоряжение: то, что в прошлом году сняли, все вернули в этом году, добавив сумму, которую мы просили. Так что в следующем году мы введем в строй первую очередь водозабора.

«Никто не бежит в Китай и из Китая в Россию»

– А как другие отрасли в крае развиваются?

– У нас реализуются пять крупных проектов по лесопереработке, в том числе с привлечением иностранных инвестиций. Общий объем инвестиций в отрасли предполагается в размере 36 млрд руб. Рассчитываем получить около 4000 высококвалифицированных рабочих мест, что для нас немаловажно. Самый крупный из проектов – «Аркаим» (12 млрд руб. инвестиций) по строительству деревообрабатывающего комплекса. Производство будет безотходным. Пилеты ( используются для отопления) японцы уже сейчас готовы эксклюзивно на 10 лет вперед заказать. Оборудование, которое там стоит, такое же по сложности, как на авиационном заводе. Инвестор тут частное лицо с привлечением кредита Внешэкономбанка. По поручению премьера ВЭБ подписал кредитную линию предприятию на 11 млрд руб. Мы им выдали гарантию на 1800 млн руб. Внешэкономбанк вообще хорошо работает на нашей территории. За два года они контрактов подписали по региону почти на 20 млрд руб. На судостроительный завод они же открыли линию, а также заводу «Амур-металл», который в прошлом году просто находился в предбанкротном состоянии и, если бы не получили кредит на 5 млрд, уже бы исчез.

– Китай заявил о планах строительства недалеко от российской границы крупного аэропорта. Не повлияет ли это на деятельность самого большого аэропорта на Дальнем Востоке, который располагается в Хабаровске?

– Конечно, он будет создавать конкуренцию, но мы же не можем им сказать: не стройте тут аэропорт.

– Что мы можем сделать, чтобы сохранять конкурентоспособность?

– Наша цель – не конкурировать с соседями. Наша цель – создать нормальные условия для работы своих предприятий, в том числе для аэропорта в Хабаровске. Он самый большой, действительно. В прошлом году они перевезли 1 млн пассажиров, в этом, наверное, будет 1 200 000. Там хорошие взлетные полосы, способные принимать любые типы самолетов. Осталось только создать хорошую инфраструктуру – есть такая задумка у владельцев аэропорта. Южнокорейская компания, которая создавала крупнейший международный аэропорт Инчхон в Сеуле, разрабатывает проект. Будут внедрены новые подходы к обслуживанию самолетов, современные условия приема и пропуска пассажиров. Будут построены новые здания. За китайцами не угонишься. Мы будем делать свое дело, а там жизнь покажет.

– А это правда, что пенсионеры российские уже с Дальнего Востока переезжают в Китай на постоянное место жительства?

– Ну, может, кто и переехал в Китай, мы же не контролируем. Но массовых переселений нет, я вас уверяю.

– А с их стороны?

– В Хабаровском крае с этой точки зрения спокойно и даже некая стабилизация: никто не бежит в Китай, и из Китая никто не бежит в Россию. У нас традиционно край оборонный, поэтому исторически китайцы сюда меньше ехали. У нас их немного, работают в основном на стройках. И основная масса – легально. Опасений у нас на сей счет нет.

«Мы не играем с ними в перегонки»

– В рамках большой программы сотрудничества регионов Дальнего Востока, Восточной Сибири и северо-востока КНР на 2009-2018 гг. вы должны совместно с китайскими коллегами осваивать остров Большой Уссурийский. Предполагалось создать там туристско-рекреационный комплекс международного значения. Как проходит реализация проекта?

– Китайцы уже построили со своей стороны мост на остров.

– Опять обогнали?

– Если мы играем с ними в перегонки, то они обгоняют. Но мы не играем с ними в перегонки. Наша задача выработать комплексный подход. Сейчас он находится на согласовании. Объем инвестиций составит 20,5 млрд руб. Нужно изменить ситуацию, при которой хабаровчане едут к соседям и оставляют там деньги. Китайцы должны привозить нам деньги.

– А что мы им можем предложить?

– Пока только туризм, развлечения.

– Так, а если китайцы построят казино раньше нас, вы исключаете такой вариант?

– Ну, построят, это их право.

– У нас тогда останется один вариант – мост не построить на их остров, да?

– Повторю: обогнать китайцев – не главная наша задача. Мы хотим создать нормальный экономический климат и не зависеть от того, привезут нам товары или нет.

– А правда, что на Дальнем Востоке существовал негласный запрет на привлечение иностранных инвестиций? Ситуация изменилась? В основном сейчас инвестиции откуда из Китая, Японии?

– Инвестиции к нам идут в основном из Европы. Наши соседи стремятся работать в сфере добычи полезных ископаемых. У них намерение одно – забрать [продукцию] и увезти. Тут мы расходимся. Нам нужны инвесторы, с которыми мы построим СП, вместе выкопаем руду и разделим пропорционально вложениям. Они приходят, смотрят, переговоры ведут долго, но инвестиций нет. Малазийцы – исключение из правила. Компания «Римбунан-Хиджау» вкладывает 2,5 млрд руб. в создание суперсовременного высокоавтоматизированного предприятия на 250 человек. Планируется делать у нас плиты МДФ. Китайцы же выразили желание построить ЦБК на 3000 рабочих мест. Но пока проект на стадии переговоров.

– После бунтов автомобилистов на Дальнем Востоке обсуждались планы построить несколько сборочных заводов в округе. Построили только «Соллерс» во Владивостоке. А у вас таких планов не было?

– Мы готовы у себя такое предприятие разместить, у нас кадровый потенциал хороший. Я уже говорил с ответственными людьми, предлагали нам несколько вариантов. Мы от них отказались потому, что наши люди с хорошей праворульной японской машины на леворульную плохую не сядут. Должна быть хорошая леворульная машина – значит, японская. Ниже японской – я сам автомобилист – наш человек последние штаны продаст, но не сядет. Думаю, мы все равно построим в крае какое-нибудь хорошее предприятие совместное с японцами.

«Ну, не расстреляли, конечно. Предупредили»

– Сейчас обсуждается реформа МВД, часть ее в том, чтобы перенести бремя финансирования милиции с регионов полностью на федеральный бюджет. Это много вам сэкономит денег? И вам как лучше?

– Нет, не много. Я не могу сейчас оценить в полной мере: есть положительные и отрицательные стороны этого. Если мы не участвуем в финансировании, то, с одной стороны, хорошо – не будем нагружать свой бюджет. Но я как губернатор за все отвечаю и должен иметь рычаги влияния на все органы власти. Когда мы участвуем в финансировании, то имеем косвенное влияние, в хорошем смысле этого слова. А потом на территориях есть местные хозяйственные вопросы, которые федералы не всегда могут увидеть и оценить, принять точечные решения. А у нас не будет возможности вмешаться? Мне кажется, лучше бы для начала запустить пилоты в нескольких регионах и посмотреть, хорошо это будет или не очень.

– Вы ежегодно направляете в центр отчеты по 300 показателям развития региона. А как это влияет на вашу работу?

– Честно говоря, для меня это не главное. Нормальный человек сразу отреагирует на ситуацию, и не потому, что ему 255 показателей надо выдать. Обанкротилась у нас компания «Дальавиа» – она не хабаровская, а федеральная. Я, как только вступил в должность, сразу начал заниматься выплатой долгов этой компании. Купили у них несколько самолетов в краевую компанию, только чтоб помочь выплатить долги по зарплате. Теперь «Сухой» подключаем, чтобы приняли на работу этих людей. Стоит у меня этот показатель или нет, я все равно буду проблемой заниматься. Но в связи с этим рейтингом решил ввести свой – для оценки работы региональных министров за результаты деятельности по этим показателям. Мне все равно, какое будет место в итоге, но ответственность за работу должна быть персональная.

– Вы планируете публиковать этот рейтинг?

– Ну, конечно, не премии же их лишать. Что это за министр, которого я должен лишать премии. Мне его в этом случае нужно выгнать с работы. А кроме того, лишение премии не является наказанием сотрудника. Иногда лишение премии действует хуже, чем придание гласности проступка. К сожалению, на госслужбе многие считают, что если ты ничего не делаешь, то все равно должен получать все сполна.

– Объявлена кампания по сокращению чиновников до 20%. Можете воспользоваться моментом?

– В прошлом году и в этом я уже проводил – не называю это сокращением – упорядочение численности госслужащих. Хочу добиться, чтобы мои руководители – члены правительства сами предлагали оптимальную численность госслужащих в своих подразделениях. Нужно сделать так, чтобы и людей было достаточно, и работали они эффективно. В этом году я дал задание провести анализ полномочий госслужащих. Выяснилось, у нас многие сотрудники, выполняющие техническую работу, числились госслужащими. Меня это возмутило. Если он болты закручивает, то почему должен получать зарплату, пенсию и отпуск как у госслужащего, у которого временного ограничения работы по факту не существует. Мы же все спим на телефонных трубках.

–А декларационная кампания, которая прошла впервые в этом году, как-то влияет на дисциплину чиновников?

– Думаю, что влияет. У нас было несколько нарушений, некритичных. Один случай – человек перешел на работу в правительство из бизнеса и не успел передать свои акции. Но тут есть вопросы и к закону: кому передать, за какое время, как передать – ничего не сказано. Еще у некоторых нашли акции, которые они еще за ваучеры покупали, да уже позабывали.

– Какие-то выводы сделали по ним?

– Ну, не расстреляли, конечно. Предупредили. Через пять дней они все уладили. Я для всех остальных специальное распоряжение выпустил, чтобы не допускали таких оплошностей. Но одному человеку выговор все-таки объявил. Он давно работал на руководящей должности, взял и приобрел акции акционерного общества, хотя знает, что этого делать нельзя. Поэтому был наказан, а акции отдал.

«Работаю со всеми партиями»

– Вы единоросс со стажем. Вам удается соблюдать нейтралитет при общении с представителями других партий или вы к этому даже не стремитесь?

– Я в партию вступил в 2004 г., после того как второй раз избрался одномандатником в Госдуму. Работаю со всеми партиями. Понимание демократических процессов, которые происходят в стране и в крае, есть. Встречаюсь с партийцами вместе и по отдельности. Нет от них, даже от коммунистов, которые считаются на Дальнем Востоке самыми маститыми оппозиционерами, явного отторжения. Они знают меня, знают мое кредо: главное, чтобы дело делалось. Если бы они сказали: да он от «Единой России», мы с ним разговаривать не будем, – это был бы для меня плохой сигнал. А мы диалог ведем, они приходят, вносят предложения какие-то, видят, как мы их отрабатываем. Может, было бы и правильно, если бы высшее должностное лицо региона было партийно нейтральным. Но тогда нарушается конструкция: мы ведь говорим, что правящая партия должна своих людей выдвигать.

– А с какими предложениями оппозиция приходит?

– Глобальных предложений нет. В основном это жалобы граждан, которые все другие способы исчерпали. Предложение у всех одно – все хотят, чтобы граждане жили хорошо. Мне все равно, кому это ляжет в копилку. Так мы помогли ветерану по обращению ЛДПР. Коммунисты обратили внимание, что дом в городе не ремонтируется. Вызвал мэра, дал задание.

– А у вас мэр избранный или назначаемый сити-менеджер? Как вы относитесь к тенденции по отмене выборности мэров?

– У нас мэр избранный. Главное, чтобы человек эффективно работал на этой должности, а как он называется, неважно. Проблемы с главами из-за чего возникают: человек избирается, а что делать – не знает. И ничего не делает. Как мне его заменить? Могу косвенно на него влиять, через бюджет, но это опять же скажется на гражданах. Нужен рычаг, чтобы я мог его убрать или законодательное собрание. В прошлом году случай был – люди пришли, просят: уберите у нас главу поселка. Мы им: ну вы ж его только избрали? Не всегда фактор ответственности перед избирателями работает у выборного главы. Закон несовершенен, нужно отрабатывать его в сфере взаимодействия всех уровней власти. У нас, правда, остро вопрос этот не стоял пока, поэтому мэры, главы у нас избираемые.

– Ваше назначение произошло при необычных обстоятельствах, когда совершенно неожиданно для всех президент освободил от должности полпреда в Дальневосточном округе Олега Сафонова, назначив на его место хабаровского губернатора Виктора Ишаева. Переговоры о новом назначении, как правило, проходят заранее, получается, вы знали о таком решении, а Ишаев?

– Меня вызвали в администрацию президента за пару недель, как потом выяснилось – для встречи с президентом Дмитрием Медведевым. Я тогда занимал пост вице-губернатора, и в этом приглашении не было ничего необычного. Но он спросил меня, знаю ли я, зачем меня вызывают, я ответил, что не знаю. Это было правдой.

– А сейчас какое-то особое внимание со стороны Ишаева чувствуете?

– Я благодарен ему. Несмотря на то что он здесь много лет проработал, в дела не вмешивается. Если видит, что не так, критикует меня.