Эмиграция в мелодраму

Маленький культ американского режиссера Джеймса Грея объясняется тем, что мировая общественность сейчас чрезвычайно озабочена поисками новых Богдановичей и Коппол. С начала столетия в Голливуде зреет что-то вроде второго Серебряного века. Появилась куча умных молодых авторов, которые предпочитают продюсерскому гнету европейский фестивальный успех, отказываются от супергеройских франшиз даже в качестве разминки и требуют бюджетов исключительно под творческое самовыражение.

Грей - идеальный кандидат в легенды нового времени. Дебютировав в 1990-е с небезынтересной «Маленькой Одессой», он снимал с вальяжными перерывами, что позволяло подозревать в нем нового Малика. И в основном - криминальные драмы из жизни иммигрантского сообщества, что сподвигло многих назначить его новым Скорсезе. За тремя крепкими фильмами последовал один шедевральный - «Любовники», где криминальную интригу сменила мелодраматическая, а умение вглядываться в героев выросло до удивительных степеней понимания человеческой природы в ее вечном болезненном метании между синицей и журавлем.

Пятый фильм Грея, таким образом, призван был ответить на вопрос, большой ли он американский режиссер или просто симпатичный парень. Увы, автор провалил участок - причем самым классическим образом. С одной стороны, не устояв перед соблазном исторической фактуры, с другой - поддавшись иллюзии собственной мощи: махну рукавом - и смыслы сами конденсируются, махну другим - и киногения хлынула волной.

«Роковая страсть» в мире именуется скромнее - «Иммигранткой». Грей снова берется за тему тесно сбитых сообществ во враждебном универсуме - но на сей раз в костюмном изводе: действие фильма происходит примерно сотню лет назад. Юная полька Ева (Марион Котийар) приезжает в Америку за заработком и мечтой, но уже с порога понимает, что рассчитывать можно максимум на заработок, и то не факт. В пункте приема прибывших, больше похожем на пункт сортировки, ее разлучают с сестрой, а потом, обвинив в легком поведении на борту доставившего ее корабля, пытаются отправить обратно. Спасает Еву, занеся неподкупной американской таможне сколько надо, сутенер Бруно (Хоакин Феникс). Все, что теперь требуется от героини, испорченной католическим воспитанием, - привести свой моральный облик в соответствие с представлениями местных граждан о приезжих из Восточной Европы.

В кабаре, управляемом мадам в исполнении не растерявшей декадентской харизмы Елены Соловей, Еву наряжают статуей Свободы. После выступлений ее ждет общение с клиентами, а в перерывах - с влюбившимся в нее Бруно. Лучом царство осыпавшегося грима и грязных простыней озарит престидижитатор Эмиль (Джереми Реннер) - светлая личность, которая, что редкость, не думает подымать на Еву руку, а также многословно обещает ей романтическое будущее. Такой Грею видится Америка - существо с забытыми корнями, вцепившееся в картонный факел и раздираемое двумя поклонниками, сутенером и фокусником (республиканцем и демократом, кнутом и пряником, метафору можно развивать). Разница между которыми, впрочем, не так велика - в конце концов, они двоюродные братья.

Грей, видимо, и впрямь имел скорсезевский замах - сняв эмоциональный эпик в духе «откуда есть пошла», обнажить корни сегодняшнего отчуждения, которому посвящены предыдущие его картины. Подвести черту под первым этапом собственного творчества, показав, от кого произошли мечущиеся в поисках собственной идентичности невротики с пистолетами из «Маленькой Одессы» и «Хозяев ночи». Но невозможно сместить фокус с человека на масштабный фон, не потеряв из виду человека, - а работать фокусом так технично, как это получалось у того же Малика, Грей просто не смог.