Матерый человечище
Сегодня в Москве пройдет премьера фильма Александра Атанесяна "24 часа". Главного героя - киллера по прозвищу Бриллиант - играет Максим Суханов. Он же исполняет главную роль (на сей раз респектабельного бизнесмена) в еще одной картине, которую выпускает в ближайшее время "НТВ-ПРОФИТ", - "Женщин обижать не рекомендуется". До этого звезда драматического театра Максим Суханов появлялся на экранах во второстепенных ролях, которые, впрочем, многие принимали за главные: Свиньи в "Стране глухих" и начальника тюрьмы в "Маме". - Вашу ситуацию можно назвать уникальной: вы сначала прославились в театре и только потом - в кино. Обычно актер приобретает известность благодаря фильмам. - Видимо, вы ощущаете мою популярность как киноактера гораздо больше, чем я. Я ее никогда не ощущал. Как-то все произошло очень "легато", если можно воспользоваться этим музыкальным термином. А что касается театральной известности, то она связана прежде всего с именем Владимира Мирзоева. Моя удача в том, что я встретился с этим режиссером. Интересен прежде всего Мирзоев, интересен тем спектаклем, который он создает и в котором я принимаю участие. Наверное, резонанс этой личности так силен, что невозможно не обратить на нее внимание даже тем людям, которые занимаются кино и увлечены кино больше, чем театром. А потом уже, посмотрев громкий спектакль, обращают внимание на актеров и приглашают их сниматься. Со мной произошло именно так: Валерий Тодоровский посмотрел "Хлестакова" и пригласил меня на пробы в "Страну глухих". - При каких обстоятельствах актер может ощущать себя независимым? - Профессия актера есть профессия зависимая. Но в отношении себя я этого особенно не чувствую. Я и актером себя до конца не чувствую. Когда я прихожу репетировать, играть - я актер. Стоит выйти из театра, и я уже этим не живу, я занимаюсь совершенно другими делами. Того меня, который играл на сцене, уже нет. Я захожу в магазин и смешиваюсь с толпой. Я отстраняюсь от того, что делал на сцене. Работаю я всегда только с тем, с кем хочу. Если мне некомфортно и неудобно - не работаю. Зависеть от денег, от гонорара мне не приходилось никогда. Остается единственная зависимость - от режиссера. Эта зависимость приятна. И чем талантливее режиссер, тем эта зависимость сладостнее. Он выстраивает свою историю, к которой я имею отношение своим творчеством и своей фантазией. Но в основном творит он. Зависим ли я от публики? Конечно. Чем больше я буду ей давать, тем больше буду получать от нее. Но это не прямая зависимость, а косвенная. Прямая возникает тогда, когда потребность в тебе - актере уменьшается, а твоя потребность в зрителе увеличивается. В этом случае актер начинает быть зависимым от своего самолюбия, и далее - до неадекватности.
- В театре вы сейчас работаете только с Владимиром Мирзоевым. А вы не боитесь возникновения неких штампов, особенно если спектакли следуют один за другим? - Нет, не боюсь. Если работать с бездарным режиссером, то, конечно, многое становится штампом. А с талантливым человеком можно изучать глубины и горизонты. Возможны цитаты из прежней роли, которые нужны в следующем спектакле. Новая роль не обязательно должна целиком отличаться от предыдущей, это неправильно. Каждая следующая работа все равно есть продолжение прежних находок. Ты не можешь этот шлейф оторвать, потому что благодаря той роли ты тоже вырос. И тоже постарался расширить свое сознание, если хотите. - Спектакли, в которых вы играете, полны эксцентрики. Насколько вам близко именно это свойство режиссера Владимира Мирзоева? - Все видят разное в этих спектаклях. А что касается эксцентрики, то, думаю, она очень точно отвечает той энергетике, на которой строятся отношения современных людей. И когда они приходят в театр, они очень легко к ней подключаются. Фон общения современных людей очень тесно связан с эксцентрикой и напичкан ею. Это заметно во всем. В том, что люди были кинуты из огня да в полымя в экономике. В том, какой информационный поток на них наваливается. В том, как они общаются друг с другом, с какой скоростью сходятся и расходятся. В том, какие жуткие преступления происходят. Это все эксцентрика. Ритмы нашей жизни эксцентричны. - Ваш герой из "24 часов" тоже достаточно эксцентричен... - В фильме "24 часа" меня увлекла история - человек бежит из тюрьмы и надевает парик. Для меня в этом есть немалая доля лицедейства, этот человек - большой фантазер. Он одинок, всю жизнь сам принимает решения. Занимается разным, убийствами например. А потом ему вдруг кажется, что он влюбился или что его любят, и он отправляется к любимой женщине, он хочет все бросить и соединиться с ней. А ему не дают. Такой для меня была эта история. И Феликса, который 24 часа убегает от своих преследователей, я играл именно таким. Вполне возможно, то, что я нафантазировал, не совсем совпало с замыслом режиссера. В таком случае это только мои проблемы. - Мне приходилось наблюдать забавную сцену. Шел "Амфитрион", и вы произносили монолог нарочито искаженным, высоким голосом. Потом вышли в коридор и, вынув из складок театрального костюма мобильный телефон, стали отдавать указания вполне нормальным начальственным тоном. Поневоле вспомнишь, что Суханов - не только актер, но и успешный бизнесмен. - Бизнес мне настолько неинтересен, что я стараюсь об этом вообще не говорить. А интересны мне животные и рыбки аквариумные. Молчаливые, вдумчивые...
- Мне всегда казалось, что талантливые актеры, способные увлечь людей, зрителей, - это, возможно, несостоявшиеся политики. - Я бы не смог заниматься политикой, это точно. Хотя мои политические взгляды вполне определенны: я предпочитаю авторитарный режим в том смысле, что я бы не строил демократическое общество среди людей, которые не то чтобы не созрели для этого, а никогда не созреют, - вот в чем дело. Я думаю, что Россия всем своим содержанием тяготеет к Востоку. Не знаю, к какому именно, но к Востоку. Поэтому я думаю, что это насилие - строить здесь демократическое общество. И потом, авторитарность близка моему характеру. Если я что-то решаю, то перед этим долго думаю. Мнение, к которому я прихожу, мне кажется правильным. И я за это мнение несу ответственность. А если мне кто-то будет говорить, что я не прав?! Вот по этой причине я бы и не занимался политикой. К тому же политик, по-моему, не может целиком принадлежать себе. Если я играю в театре, то у меня всегда есть возможность отрешиться от этого занятия. Я выхожу на улицу и отдыхаю - у меня большой антракт. Я могу поехать куда-то и не думать ни о чем, связанном с работой. Я могу спать спокойно. Но, возвращаясь в театр, я работаю с громадной отдачей, желаемой мной. Политик же, я думаю, и спать ложится этим же политиком, и просыпается им же. У него нет возможности перестроиться, ему надо все время быть начеку. Я сужу по нашим, а у западных политиков, я думаю, эта зависимость еще острее. В этой профессии столько заигранности и лукавства, что человек перестает быть самим собой - настоящим. - А в отношениях с близкими людьми вы также авторитарны? - Ничего не могу с собой поделать.
- Вы говорите, что не чувствуете себя до конца актером, бизнесом занимаетесь по необходимости. А есть такое состояние, которое захватывает вас больше, чем все остальные? - Состояние покоя, наверное.