Наряд карнавала

Венеция – самый одетый город планеты. Нет, она не опережает по богатству и многообразию нарядов другие города Северной Италии. Боже упаси обидеть, например, Милан – с его душераздирающей (имеется в виду та часть души, которая ближе к карману) улицей Монте Наполеоне. Витрины музейной красоты с экспонатами музейной редкости, где в последние годы появились надписи на нашем родном языке, и не только деловые: «Принимаем наличные», но и трогательные: «Заходите, можно просто посмотреть».

Дивное зрелище являет собой североитальянская уличная толпа, в особенности зимняя. Многовариантность покроев шуб, пальто, плащей, фасонов туфель, ботинок, сапог ошеломляет. Общее лишь одно: не хватит смелости утверждать, что женщины Северной Италии красивее всех других, но то, что элегантнее и привлекательнее, готов отстаивать с тупой отвагой.

Нет другого места в мире, где бы одежда стала живой мифологией – благодаря карнавалу. Карнавал – удвоение наряда. Точнее, одежда в квадрате.

В XVIII веке карнавальная жизнь продолжалась месяцами, и около двухсот дней в году венецианцам позволено было носить маскарадный костюм. Сейчас этот праздник длится (правда, с бешеной интенсивностью) всего двенадцать дней. В нынешнем году – с 9 по 20 февраля.

Именно традиция карнавала заложила отношение к зимнему наряду. Никто никогда в истории не одевался так тщательно и с таким осознанием важности обряда, как венецианцы. И наивенецианнейший из всех – Джакомо Казанова.

Казанова оказался так задрапирован предрассудками, что только в ХХ веке усилиями историков и культурологов превратился из Луки Мудищева в философа и писателя, автора увлекательной и мудрой книги мемуаров «История моей жизни». Он и был философом жизни, утверждавшим, что потерял лишь один день, когда после маскарада в Санкт-Петербурге в 1764 году проспал 27 часов подряд. Казанова довел до высочайшего мастерства природный дар итальянцев – умение извлекать смысл не из жизни вообще, а из каждого конкретного дня.

Естественно, он и одет был изысканнее всех. Сохранилась расписка 1760 года: Казанова заложил кое-что из своей одежды – бархат, горностай, атлас, гипюр, кружева.

Так обстоятельно и подлинно одевается нынешняя Венеция. Кожа, мех, шелк, парча – тем отличается венецианский карнавал от других: никакой гофрированной бумаги и картона, тем более пластика. Венеция даже в самые синтетические годы не числила химию среди почитаемых дисциплин. Другое дело география: несколько столетий город был центром мира, и сюда стекалось все, что украшало кабинеты Евгениев Онегиных обоего пола всех столиц.

В основе карнавала – наряды XVI и XVIII веков. Их присутствие нарастает драматически. Если вначале глаз выхватывает там и здесь отдельные фигуры в костюмах и масках, то к концу первой недели, зайдя в ресторанную уборную, обнаруживаешь у соседнего писсуара роскошного маркиза. На остановке пароходика-вапоретто щебечет группа виконтесс, фотографируя друг друга в ожидании общественного транспорта. Постепенно, особенно если возьмешь напрокат широкий плащ и хотя бы простую черно-белую маску-бауту и впишешься в праздничную суету, начинает казаться, что так и должно быть, так правильно жить. Только для себя. Для всех – анонимно. Как это называется – отчуждение, одиночество в толпе? Как бы ни называлось, венецианцы такую правду осознали раньше других.