Пятилетка ЮКОСа: Тупиковое дело

Если считать, что дело ЮКОСа началось не с арестов и обысков летом 2003 г., а с момента публичного политического конфликта Михаила Ходорковского с президентом России и группировкой силовиков и памятного вопроса о приобретении “Роснефтью” “Северной нефти”, то можно сказать, что дело движется к окончанию своей первой пятилетки. Можно подвести некоторые ее итоги. Несмотря на распространенное мнение, что дело фактически сошло на нет, ЮКОС распродан и о нем и Ходорковском можно забыть, эта грустная история еще далека от завершения.

Политическая мотивация и политическая импотенция

Бесспорным итогом первых пяти лет является признание международной общественностью политической мотивации и избирательного применения права в деле ЮКОСа. Парадоксально, но это не заслуга адвокатов. Политический резонанс дела – заслуга Генпрокуратуры и ее союзников, сделавших для этого больше, чем все защитники вместе взятые.

Первоначально, в основном перед аукционом по “Юганскнефтегазу”, Генпрокуратра совместно с другими силовыми ведомствами активно изгоняла акционеров и менеджмент ЮКОСа за рубеж, чтобы потом с рвением пытаться их экстрадировать. После того как основные дела по экстрадиции из Великобритании Дмитрия Маруева, Натальи Чернышевой и Александра Темерко были проиграны, следовавшая из представленных документов политическая мотивация установлена и прецеденты созданы, в Генпрокуратуру пришел Юрий Чайка и сказал, что все будет по-другому. Не стало.

Правоохранители сегодня со всей серьезностью утверждают, что крупнейшая в России ОПГ “ЮКОС” похитила и отмыла около $30 млрд без посредства высших чиновников. У западных политиков и судов подобная ситуация вызывает понятное недоумение: где те, кто дал возможность использовать налоговые льготы, в одночасье ставшие незаконными? Где те, кто десять лет принимал фиктивную налоговую отчетность? Где те, кто способствовал незаконной приватизации? Один условно пострадавший – бывший глава РФФИ Владимир Малин на роль главного коррупционера не тянет, а, к примеру, глава Госналогслужбы времен налоговой оптимизации Александр Починок благополучно трудится в Совете Федерации.

Но и защита ЮКОСа не добилась на международном уровне того, чего хотела. Очевидно, что Запад дошел до понятной ему юридической и политической черты, за которой лежали неприятные для него последствия, и остановился. Американская Фемида со свойственным ей юридическим изяществом уклонилась от принятия к рассмотрению заявления о банкротстве ЮКОСа и не спешит рассматривать иски миноритариев компании к России, “Роснефти” и прочим. Никем с России не взыскано ни $30 млрд, ни какая-либо существенная сумма в международных судах. Западные суды выносят решения и в пользу Менатепа – ЮКОСа, и в пользу России, и в пользу “Роснефти” и конкурсного управляющего опальной нефтекомпанией.

Несмотря на многочисленные упоминания предоставления приоритета, ни одно из многочисленных заявлений, поданных в Европейский суд по делу Ходорковского – ЮКОСа, не разрешено по сути, хотя с момента подачи первого прошло уже три года. Но Россия к делу ЮКОСа готовится – в открытых файлах Европейского суда есть подготовленные правительством ответы на вопросы суда по правам человека, к которым насчитывается аж 274 приложения: Россия явно не хочет проигрывать. Впрочем, сам бывший глава ЮКОСа на Страсбург не надеется: говорит, что подача туда иска – идея адвокатов.

Игра на противоходе

И это еще один итог “пятилетки ЮКОСа”. Несмотря на то что атака на компанию шла с применением силы, власть продемонстрировала возможность неожиданно гибкого решения отдельных юридических проблем.

К безусловно удачным находкам можно причислить первое использование SPV, зарегистрированного на номинальных авторитетных держателей – “Байкалфинансгруп”, банкротство ЮКОСа руками западных банков и привлечение крупнейших западных компаний к распродаже имущества компании, “перевербовку” PwC в лигу сторонников государства, изящную “прокурорскую” защиту сотрудников аудитора посредством отказа в возбуждении уголовных дел против них и отзыв аудиторских заключений, выигрыш суда по IPO “Роснефти” в Лондоне, действия конкурсного управляющего в западных судах, сделку следствия с Алексеем Голубовичем и, наконец, само по себе дело о налогах и отмывании.

Сегодня понятно, что в налоговом деле ЮКОСа государство сыграло с компанией и ее акционерами, выражаясь спортивной терминологией, на противоходе: “Вы говорите, что соответствуете высоким международным стандартам? Сейчас проверим”. Именно поэтому в деле ЮКОСа был творчески применен весь набор известных западных доктрин, направленных на борьбу с уклонением от уплаты налогов: деловой цели, примата существа над формой, злоупотребления правом и фиктивных сделок. Независимые консультанты опешили: конечно, были намеки на эти доктрины в законе, но ведь так и с таким размахом они никогда не применялись. Но именно в результате их применения ЮКОС и ликвидируется. Однако, создав прецедент, государство само же его и испугалось, поскольку в подобных условиях никто не мог быть убежден, что с ним не поступят как с ЮКОСом. В результате всем было сообщено, что дело ЮКОСа – это исключение, а в конце прошлого года ВАС издал разъяснение по вопросам “необоснованной налоговой выгоды”, содержащее мирные формулировки, соответствующие мировой практике.

В деле по отмыванию и легализации история повторяется. Действующий Уголовный кодекс и судебная практика формально позволяют квалифицировать продажу ЮКОСом нефти по заниженным ценам как одну из форм хищения, что, согласно нормам российского и международного права, влечет ситуацию, когда операции с нефтью и средствами от ее продажи образуют цепочку действий по отмыванию. Однако создание подобного прецедента породило, как и в случае с налогами, состояние полной юридической непредсказуемости и долгосрочные существенные риски для холдинговых компаний включая государственные. В этом случае у власти не останется иного выхода, как в очередной раз заявить, что случай ЮКОСа был исключительным и больше не повторится. А это только усилит аргументацию об избирательном и политически мотивированном применении законодательства в деле ЮКОСа.

Правовой пат

Все вышеизложенное рисует однозначно безрадостную картину правового пата. Сегодня, спустя пять лет после начала дела ЮКОСа, сторона обвинения не обладает возможностями доказать, что дело это не шито белыми нитками. Сторона защиты не обладает сколько-нибудь понятным инструментарием, чтобы вытащить своих клиентов из заточения без политического решения.

Прогноз по развитию дела ЮКОСа – Ходорковского выглядит на последующие годы, на мой взгляд, неутешительно: временное затишье перед возможными решениями Европейского суда, жесткая ответная реакция России, которая может привести к возбуждению новых дел – как против самого Михаила Ходорковского, так и против бывших рядовых сотрудников компании.

Очевидная беспощадность системы к рядовым сотрудникам ЮКОСа – другой бесспорный результат пятилетки. Владимир Малаховский, Владимир Переверзин и Алексей Курцин получили на троих около 40 лет заключения, причем двум из них суд дал больше, чем просило обвинение (мало того – Курцина сейчас опять судят, и сколько ему в итоге грозит, никто предсказать не берется).

Общая волна репрессий захлестнула даже желавших активно сотрудничать со следствием (вспомним налоговое дело главы “ЮКОС-Москва” Василия Шахновского, необжалованный приговор по которому создал очевидную преюдицию по новому делу Ходорковского и многим другим делам). И хотя Шахновский получил номинально условное наказание, другим повезло куда меньше.

Сам факт предъявления второго обвинения Ходорковскому и постоянно возникающие намеки на возможность предъявления третьего, основанного на обвинениях бывшего сотрудника службы безопасности ЮКОСа Пичугина в убийствах, – яркое подтверждение того, что прокуратура стремится к полному и окончательному разрушению Карфагена. А это значит, что вместе с новыми обвинениями будут и новые “свидетели”, и новые жертвы.

Именно рядовые ЮКОСа останутся главными пострадавшими в деле разгрома некогда передовой российской компании. В Лондоне, где я сегодня живу, есть памятник животным, погибшим на войне. На нем надпись: “У нас не было выбора”.