Власть и бизнес: Обида маленького человека

В городе Кировске Мурманской области 25 марта местный предприниматель, владелец четырех продуктовых и двух книжных магазинов Иван Анкушев убил главу администрации города Илью Кельманзона и начальника жилищно-коммунального управления Сергея Максимова, после чего покончил с собой. О мотивах преступления сразу же появилось множество догадок. Но не так просто объяснить, почему 62-летний благополучный семьянин, предприниматель, отказывавшийся из принципиальных соображений от продажи алкоголя в своих магазинах, но торговавший книгами, регулярно печатавший комментарии по актуальным темам в областной газете – «Мурманском вестнике», вдруг идет на совершение двойного убийства.

Подражание

Убийства руководителей муниципальных образований (к слову, единственные по-прежнему избираемые, а не назначаемые представители вертикали) сегодня не редкость. Только за последние пять месяцев было совершено три таких убийства, причем одно из них – тоже в Мурманской области. В убийстве в декабре 2008 г. Нины Варламовой, главы районной администрации Кандалакши, подозревается бывший офицер-афганец и депутат районного совета. Что если Анкушев «вдохновился» этим примером, наверняка ему известным? Ведь даже у соседей северян, в считавшейся ранее образцом спокойствия и цивилизованности Финляндии, в последние два года случились два массовых убийства, элементом которых стало подражание американским образцам, облегчаемое современными СМИ: в городках Йокела и Каухойки. Данная версия, впрочем, не объясняет, почему «вдохновился» именно Анкушев.

Отголосок «ревущих девяностых»

Всплеск преступности и насилия, который предсказывали в связи с массовым выходом на свободу осужденных за особо тяжкие преступления в «ревущие девяностые», статистически пока не особенно заметен. По данным Федеральной службы государственной статистики, число особо тяжких преступлений в январе этого года превышало аналогичный показатель прошлого «всего» на 104,4%. Впрочем, Анкушев, хотя и занялся бизнесом в середине 1990-х гг. после ухода с должности снабженца на комбинате «Апатит», никогда не имел связей с криминалом. Роль «толкача» – именно так на сленге советского времени назывались снабженцы – могла способствовать возникновению многих установок и привычек, в том числе и полезных в розничной торговле, но вряд ли в их числе оказался инстинкт киллера.

Кризис

Насилие и преступность могут иметь и другой источник – кризис. Та же статистика показывает, что в январе 2009 г. зарегистрировано на 120,3% больше, чем год назад, преступлений по статье 160 Уголовного кодекса «присвоение или растрата». Ни по одной другой статье не наблюдается большего прироста. Что означает «присвоение или растрата» в условиях кризиса – вряд ли нуждается в пояснении: львиную долю прироста присвоений и растрат наверняка обеспечили кредиты, всякая надежда на возвращение которых исчезла. Текущий кризис наверняка пополнит ряды тюремного населения «невозвращенцами», подобно тому как после кризиса 1998 г. в тюрьмы попало немало «мошенников» – представителей малого бизнеса, взявших кредит в долларах до девальвации рубля и не сумевших впоследствии его отдать.

Всего за 10 дней до убийства Анкушев публикует в «Мурманском вестнике» статью о влиянии кризиса на малый бизнес, озаглавленную «Мужики! Что же вы делаете с Россией?!». В ней обсуждается резкий рост тарифов на водоснабжение (на 10%), коммунальные услуги (на 20%) и особенно на электричество (вдвое). Дополнительные издержки либо перекладываются на покупателей, что становится одним из факторов инфляции, либо приводят к банкротству бизнеса.

Безумие

Среди находящихся на грани банкротства отнюдь не все решаются на убийство. Отсюда обычная в таких случаях версия о серьезных психических расстройствах убийцы. Действительно, Анкушев был известен «крутым», вспыльчивым характером, обостренным чувством справедливости. Не любил стоять в очередях (будучи больным сахарным диабетом, он зависел от централизованных поставок инсулина). А кто любит? Пытался отстоять свои права при любом их нарушении, снискав себе славу сутяги и «создателя проблем». А кому нравится, когда их нарушают? При этом легальные методы, попыток использовать которые Анкушев предпринял великое множество, чаще всего оборачивались лишь дополнительными затратами времени и денег.

Система

Является ли обостренное чувство справедливости болезнью личности или институциональной системы, делающей практически невозможной ее достижение? Судебная система, название которой на европейских языках производно как раз от слова «справедливость» (justitia), у нас ни по названию, ни по сути зачастую с ней не имеет ничего общего. То же самое и с чиновничеством, даже название которого – государственные, а не публичные, гражданские служащие – подчеркивает, чьи интересы они призваны защищать прежде всего.

Вход на рынок – только для своих

Чиновники были предметом особой ненависти Анкушева. Он арендовал помещения под свои магазины у муниципалитета, а манипулирование арендными ставками, как известно, является одним из наиболее распространенных способов допущения к локальному или региональному рынку желательных для властей предпринимателей и выталкивания тех, кто неугоден. И при долгосрочной, и при краткосрочной аренде договор предусматривает возможность одностороннего пересмотра арендной платы вне зависимости от условий, в нем оговоренных. Почему договоры аренды заключаются с одними, а не другими предпринимателями, а также почему ставки аренды даже в пределах одного небольшого муниципального образования варьируются в весьма широких пределах – эти вопросы для предпринимателя являются табу. Задавать их – верная дорога в стан неугодных власти. Январь стал для Анкушева помимо всего прочего и месяцем пересмотра – на 40% и выше – ставок аренды.

Эконометрическая модель, в которой число малых предприятий в регионе ставится в зависимость от размеров розничного товарооборота и человеческого капитала (количества студентов на 10 000 человек населения), показывает, что «контроль входа» на рынок активно используется чиновниками Мурманской области. Для 2007 г. расчетное число малых предприятий здесь более чем на треть меньше действительного, при том что качество модели весьма высоко: она объясняет до 88% различий между российскими регионами по этому показателю.

Суд присяжных

Сказанное имеет своей целью не оправдание совершенного – ничто не может оправдать убийство, – но понимание его причин: как частных, так и более общих. Причем велика вероятность того, что именно так понимают происшедшее и другие Башмачкины (названные так по причине своего бесправия и беззащитности перед лицом государства и его представителей) – мелкие предприниматели и просто граждане.

В блоге газеты «Мурманский вестник» после убийства руководителей Кировска появилось несколько десятков комментариев к ранее опубликованным статьям Анкушева. Только один из каждых пяти оставивших свои комментарии однозначно осуждает убийцу. Аналогичны и результаты интернет-опроса, проведенного «Комсомольской правдой в Мурманске». Вариант «Видимо, чиновники действительно это заслужили» собрал три четверти всех голосов.

Конечно, все интернет-голосования и обсуждения по определению не могут помочь увидеть репрезентативную картину, но не будет ошибкой предположить, что вердикт суда присяжных, набранного в Мурманской области, да и в любом другом регионе России, был бы сходным. Достаточно вспомнить судебную сагу полковника Квачкова. Анкушев сам вынес себе приговор – значительно более строгий, чем тот, который, судя по всему, определил бы ему суд присяжных.

Этот случай лишний раз подтверждает существование замкнутого круга: российская институциональная система генерирует культуру «ворошиловских стрелков» (если заимствовать название фильма режиссера и депутата Государственной думы Станислава Говорухина), которая подрывает ее стабильность, причем это насилие вместо однозначного осуждения может вызывать сострадание и даже дать почву для оправдания. Насилие особенно страшно, когда становится естественным и логичным.