«Четыре тирана»: воля к радости

Итальянский драматург XVIII в. Карло Гольдони – не случайный автор для Константина Райкина. Одна из самых известных его киноролей – Труффальдино в кинофильме «Труффальдино из Бергамо» по пьесе «Слуга двух господ». Да и сама традиция комедии дель арте, на которую драматург опирался (и ее же реформировал, переводя типы в характеры и оснащая импровизированное действо литературной основой), – исток, неизменно питающий эстетику «Сатирикона».

Сюжет довольно простой. Молодым влюбленным помогают воссоединиться несколько находчивых женщин. Причем сами они мучаются под гнетом «тиранов» – своих мужей – ничуть не меньше, чем их подопечные. Происходит все в последний день венецианского карнавала, на излете неиспробованной радости. Не поощряют их супруги таких развлечений. Словом, любовь и свобода пытаются выбраться из-под грубости, закрепощения и дурацких правил.

Впрочем, «сражения», «мучения» и «гнет» тут лишены драматического неистовства. История в основном разыгрывается на комической легкости. События давно минувших дней перенесены в «где-то» и «когда-то». То есть во время довольно неопределенное, но близкое к современности. Если точнее, к XX в. По крайней мере, если судить по костюмам – кстати, красивым очень (художник Мария Данилова).

Обстановка и вовсе скрывает признаки какой-либо эпохи. Это черное пространство со своеобразной лестницей, поднимающейся от авансцены к заднику. Между ступенями иногда из кулисы в кулису проезжают эдакие вагонетки. Они «доставляют» героев на сцену и увозят обратно. Похоже на движение гондол по каналам.

Почти вся сцена часто оказывается занята оркестром, так что самим актерам остается очень скромная по размерам площадка. С одной стороны, логика здесь есть: герои (особенно героини) ведь и впрямь ограничены «тиранами». С другой – статики и предсказуемости мизансцен неминуемо прибавляется.

Оркестр играет вариации фрагмента Filiae Mestae Jerusalem Антонио Вивальди. В них звучат изысканная торжественность, тоска и ирония. Одновременно и над торжественностью, и над тоской. Такая интонация ложится тенью и светом на все происходящее.

Но главное даже не это. Конфликт в спектакле лишь отчасти развернут между свободой и несвободой, волей к будущим радостям и привязанностью к прошлым привычностям. Не менее существенное столкновение – между самой музыкой, чем-то вечно прекрасным и жизнью, бытово-сиюминутной.

Причем обнажается «противостояние» даже тогда (а то и с большей силой), когда музыканты уходят. Множество так называемых лацци, комических трюков, рождается из игры героев с инструментами. Скрипочки оказываются бутылками с горячительными напитками, балалайка – веником, пюпитр с нотами – совком, аккордеон – пишущей машинкой, а барабанные палочки – спицами. Это смешно и остроумно. Но, по сути, возвышенное приспосабливается к обыденному.

Доприспосабливались, кстати, до того, что в последнем действии уже ни музыки, ни музыкантов (почти, но должны ведь остаться сюрпризы). Сцена пустеет совершенно. И украшает ее только вавилонская башня поставленных друг на друга стульев. Если рассуждать всерьез, один из возможных подсюжетов (хотя не подчеркнутый и не явный) – история о том, как люди маются от жизни «в футляре», но, в сущности, сами ей под стать. Жаждут чего-то эдакого, исключительно прекрасного. Но по плечу ли им оно? По душе ли?

А может быть, серьезничать и не стоит. В спектакле есть чему просто посорадоваться и от чего повеселиться, не мудрствуя лукаво. Не только в связи с названными «фокусами». Сам текст щедр на поводы для смеха. Действие искрит юмором. Отношения мужчины и женщины, зажигательные семейные скандалы и женская дружба во всех ее оттенках – комический потенциал этих тем не исчерпаем. А ситуации узнаваемы.

Самое ценное, пожалуй, именно то, что получилась настоящая комедия. И не про каких-то абстрактных кумушек и их мужей, живших столетия назад. Здесь звучит нерв сегодняшней жизни. А главный носитель и источник театральной радости в спектакле – замечательный актерский ансамбль. Играют активно и ярко, словно бы подмигивая зрителю – мол, это именно игра, именно театр. Тоже своеобразный карнавал, пусть и в пределах дома, семьи, пусть и без всамделишных масок.

Комедия дель арте служила тому, чтобы высвободить из человека смех. Зло она выставляла глупым и лишенным права на победу. Утешала незамысловатыми сюжетами, в которых любовь и свобода всегда сильнее любых преград на их пути. То же можно было бы сказать и про «Четырех тиранов».

И помимо веселого озорства в комедию инкрустированы довольно-таки грозные манифесты. Возможно, постановка создавалась во многом, с тем чтобы дать таким словам прозвучать. Синьора Феличе (в блистательном исполнении Агриппины Стекловой – актрисы театра и кино, известной по фильмам «Жила-была одна баба», «Географ глобус пропил», «Елизавета», а также спектаклям «Король Лир», «Чайка» и др.) в конце произносит длинный монолог: «Я не хочу бояться и терпеть. Я хочу радоваться и любить!..» Ее голос звучит победоносно. Об этом и спектакль, главным образом не просто о борьбе хорошего с плохим, а о неминуемом триумфе первого. Была бы только к этому у человека воля.