Власть и общество: Возвращение политики


Экономический кризис создает новые политические риски, которые обнажают старые проблемы, накопившиеся за годы относительного преуспевания. Речь идет не только о слабости государственных институтов, неукорененности демократических институтов, крайней ограниченности возможностей для оппозиции, но и о конкретных прикладных явлениях. Политическая система практически утратила навык медиации, посредничества между гражданином и государством. Слабы институты уполномоченных по правам человека, профсоюзы и общественные организации. Неудивительно, что реакцией на волнения в Приморье, имевшие вполне реальную экономическую подоплеку, стало вначале применение силы, а затем поиск связей организаторов протестных акций с зарубежными врагами России. Нормальный диалог с протестующими, среди которых было много вполне политически лояльных людей, выстроить не удалось.

Нынешняя политическая система изначально является «архитектурной», созданной сверху, в значительной степени имитирующей реальную многопартийность и политический плюрализм. Она может (с минимальными изменениями, связанными с некоторым перераспределением голосов избирателей между существующими партиями) выдержать испытание кризисом, если он будет недолгим и неглубоким, однако такой экономический сценарий носит ярко выраженный оптимистический характер и не разделяется многими специалистами.

При более пессимистических вариантах могут обостриться коренные пороки этой системы, в том числе «закостенелость», фактически приводящая к выборам без выбора. Уже сейчас многие избиратели не только «голосуют ногами», но и в поисках какой-либо оппозиции останавливают свой выбор, например, на КПРФ, не разделяя при этом не только коммунистических, но и левых ценностей. Сейчас приращение коммунистического электората на выборах законодателей обеспечивается за счет россиян, стремящихся выразить свой протест и не находящих другого выбора, не считающих – обоснованно – остальные партии действительно оппозиционными. Возникает парадоксальная ситуация: многие из этих избирателей (в основном это образованные горожане) голосуют за коммунистов, учитывая тот факт, что они не имеют шансов прийти к власти – в противном случае они еще сто раз подумали бы, прежде чем отдать свой голос партии, по-прежнему почитающей Сталина.

Власть и при пессимистическом сценарии будет в течение определенного времени оставаться основным актором политического развития, но ее способность к принятию быстрых и эффективных решений может резко снизиться. Как это было с советскими институтами в конце существования СССР, когда разрыв контракта между властью и обществом вызвал сначала эрозию, а затем и развал политического режима. В конце концов, если не открыть клапаны, котел может взорваться. Поэтому необходимо, чтобы именно власть стала инициатором «возвращения политики», взяла в свои руки инициативу в этом вопросе, определила цивилизованные рамки политического процесса, чтобы ее решения были сознательным выбором, а не запоздавшими уступками. Тем более что именно во время кризиса возрастает востребованность обществом политических альтернатив, а властью – эффективных посредников между нею и населением. Такими посредниками могут стать партии, включающие в себя популярных политиков, в том числе не связанных с нынешним российским руководством, но готовых к конструктивному диалогу с ним.

Управляемый, эволюционный характер трансформации политической (в том числе партийной) системы, придания ей большей гибкости и представительности может позволить избежать ее радикальной ломки, угрожающей развалом. Управляемая либерализация партийной системы может быть связана не только со снижением минимального количества партийцев, но и с универсализацией подхода к проверке численности членов партий. Подход не должен быть формальным, как в 1990-е гг., когда «диванные» партии, насчитывавшие сотню реальных членов, обзаводились несколькими десятками абсолютно «бумажных» региональных отделений – такой подход привел только к дискредитации партийной системы в глазах населения. Но он не должен носить и репрессивного характера, при котором партия, даже набрав необходимое количество активистов, оказывается не в состоянии прорваться через частокол формальностей и вынуждена искать правду в Страсбурге.

Власть должна с пониманием относиться к критикам политической системы и вовлекать их в режим конструктивного политического диалога, в ходе которого неизбежно станет ясно, кто из них действительно заинтересован в решении стратегических задач, стоящих перед страной, а у кого за душой нет ничего, кроме дешевой демагогии. Среди участников диалога должны присутствовать и профсоюзы, альтернативные официальной ФНПР и имеющие опыт защиты интересов наемных работников, и структуры гражданского общества, давно действующие в правозащитной сфере, и вновь создаваемые снизу в ходе кризиса общественные организации. При этом эффективное государство имеет достаточные рычаги для того, чтобы пресекать функционирование деструктивных политических сил, действуя при этом в рамках закона (тем более что в России для этого имеется серьезная законодательная база), а не «понятий».

Реальная многопартийность, предусматривающая возможность политического выбора, серьезный общественный диалог, эффективно действующие демократические процедуры являются важнейшим условием сохранения политической стабильности в кризисной ситуации. В противном случае стабильность может оказаться основанной лишь на благоприятной экономической конъюнктуре, а следовательно, временной и непрочной.